М. Т. Калашников: «Когда вспоминаю об охоте, теплеет на душе»

Тaким oбрaзoм, бeз нaрушeния тexнoлoгичeскиx прoцeссoв сoxрaнили прoизвoдствo. К тoму жe xoзяйкa стoлa рaзрeшилa нaпoлнить нaши стoпки вoдкoй из aрмeйскoй фляжки. И сeйчaс я eгo нeрeдкo бeру нa oxoту, нo ужe кaжeтся тяжeлoвaтым. Вдoвoль нaлюбoвaвшись зaрeчными прoстoрaми, мы пoстaвили пaлaтки. М. К.: Я тoчнo нe мoгу припoмнить, кoгдa сфoрмирoвaлoсь oбщeствo ижмaшeвскиx любитeлeй oxoты, нaвeрнo, к кoнцу 60-x гoдoв. Этo было в начале 80-х годов теперь уже прошлого века. М. К.: Как я говорил, первое ружье, я приобрел, руководствуясь соображениями дешевизны. В числе моих постоянных компаньонов были начальник республиканского управления КГБ  Н. И. Неверов, профессор ижевского сельхозинститута В.В. Повертел понравившееся ружье в руках, вскинул его к плечу, посмотрел в стволы — блестит. Неоднократно ездили на Каму и с Б.Ф. Вслед за нарезным карабином «Сайга-7,62» пошли в серию гладкоствольные «Сайга-410», «Сайга-20», «Сайга-12». А когда образовалось заводское общество, мне предложили перевестись туда. Многие увлекаются тем и другим. Но зимняя рыбалка меня не увлекла. А в начале 70-х годов прошлого столетия обосновались в заброшенной деревне Нижний Юс Вавожского района. Я. Т.: Михаил Тимофеевич, расскажите поподробнее хотя бы об одной охоте. С переездом в Удмуртию возможности реализации охотничьей страсти существенно расширились. Там у него старые друзья, которые всегда встречают нас с неподдельным гостеприимством. Виртуозами и энтузиастами этих опытных охот были Г. Залазьев и В. Березин. Председателем нашего коллектива много лет, до ухода на пенсию, бессменно был Борис Федорович Файзулин — главный инженер Ижмаша, страстный охотник и рыбак. Появился директор хозяйства Б. Балобанов. Они не подпускали ближе 50-ти метров, а эта дистанция для моей «тулки» была недосягаемой. Место, где мы остановились на высоком берегу Камы, мне было незнакомо. Это считай — катастрофа. Когда вспоминаю об этой охоте, впрочем, как и о многих других, теплеет на душе. Вскоре пролетели две утки. М. К.: Охотиться я начал не в лесах Алтая, где родился, а на озерно-степных просторах Казахстана. Поймаю с десяток плотвичек или окуньков и ладно — будет мне с внуком уха из свежей рыбы. С этим ружьем я охотился долго и результативно, отличное ружье! Ужин прошел в веселой, дружеской обстановке. Выстрелить по ним не успел. Времени до начала охоты оставалось еще достаточно. Соколов, представитель ГРАУ при Ижмаше, а в последующем мой помощник Н. Н. Шкляев, и сын Виктор, тоже конструктор-оружейник. Перед призывом в РККА ружье продал. Неоднократно переиздавались его воспоминания. Так и завершился первый период моего увлечения охотой. В последующие годы у меня появились другие модели гладкоствольного и нарезного оружия, в том числе и сделанные на конструктивной основе автомата АК. Но сейчас чаще всего охочусь с «тройником» — два ствола гладкие — 16 калибра, и нарезной — 8,2 мм. Нашли фонд зарплаты на содержание директора и нескольких егерей. Сделал несколько дуплетов подряд, стараясь запомнить места падений битых уток. Площадка, где мы остановились, небольшая и очень удобная для обустройства бивака. Но люблю летом посидеть с удочкой на берегу пруда на своей даче. Любите нашу прекрасную российскую природу, сохраняйте и приумножайте ее, и за это вам воздастся сторицей. До берега крутой спуск метров двести, вблизи ни одного строения. Файзулиным в рыбопромысловую бригаду. М. К.: Я, пожалуй, больше охотник, чем рыбак. Понимая тяжелое финансовое положение завода, я, как конструктор боевого оружия, был вынужден согласиться с таким решением и принять личное участие в создании гражданского оружия. Мы, естественно, стремились, как можно больше использовать в данном проекте деталей от боевого оружия. А Вы? Надо отметить, что это оружие потребителем было востребовано, увеличился сбыт и оживилось производство. Позднее, учитывая малопригодность патрона 7,62×39 для спортивной охоты, перешли на изготовление карабинов «Сайга-308» и «Сайга-9». Одиночки и небольшие стайки полетели одна задругой. Вначале наши охотники пользовались отдельными заброшенными домами в деревнях на территории ижмашевского охотхозяйства. Сделали баню, вырыли колодец, соорудили запруду у небольшой речки, построили гаражи и другие подсобные сооружения. Под руководством Бориса Федоровича энтузиасты-охотники построили большой дом, в котором свободно размещалось до 25 охотников. На охоту поехали на двух ГАЗ-69. Вновь заняться ею мне удалось только через шесть лет, хотя мысленно я постоянно продолжал охотиться. Наступила пора массовых долгосрочных неоплачиваемых отпусков и увольнений высококвалифицированных специалистов. Но разве это помеха 20-летнему парню! М. К.: В 1992-1993 годах на нашем заводе создалось критическое положение. Войдя в воду в болотных сапогах, я без труда подобрал сбитых мною уток — крякву и чирка-свистунка. Но мало кто знаком с Михаилом Тимофеевичем как с охотником и рыболовом. Дичи было много. Мы договорились сидеть не до темна, чтобы успеть подобрать трофеи засветло. Я. Т.: Как получилось, Михаил Тимофеевич, что Вы — конструктор признанного во всем мире автомата, поддержали идею создания на его конструктивной базе охотничьего оружия? Государственных заказов на боевое оружие не было, производство оказалось на грани остановки. Я. Т.: Да, Михаил Тимофеевич, охота великая страсть! Чтобы как-то сохранить кадры специалистов, оборудование и инструмент, мощности и людей освоили выпуск гражданского оружия — карабинов «Сайга» и «Тигр». Валентин Иванович, зная хорошо эти места, определил каждому «огневую позицию». И еще: берегите зверя, не бейте даже в сезон лосих, в них же уже эмбрион, а может и два, не стреляйте самок тетеревов и глухарей, подкармливайте зверей и птиц. Я. Т.: Михаил Тимофеевич! Я. Т.: Михаил Тимофеевич, расскажите, пожалуйста, нашим читателям как Вы пристрастились к охоте? С ними и я, при возможности, выезжал. М. К.: В Казахстане и в Коломне я охотился в основном на уток, зайцев и другую некрупную дичь. Я. Т.: Михаил Тимофеевич, а какому оружию Вы отдаете предпочтение, или, вернее, какое у Вас самое любимое ружье? И напоследок: что бы вы пожелали читателям «Охотника»? М. К.: Прежде всего — «Ни пуха ни пера». Лицензии закрывались, как правило, с первого выезда. Я. Т.: С выбором охотничьего оружия, Михаил Тимофеевич, все ясно, а расскажите, пожалуйста, об охоте после переезда в Ижевск. Обед всем понравился. Накачали свои «уфимки», усевшись по двое, бесшумно поплыли в мелководную заводь. После долгого сидения в лодке на речной прохладе горячий ужин и чай с душистыми травами были очень кстати. Расплатился, ружье в чехол и домой, надо поспешать — через неделю открытие охоты по перу. Подкопив деньжат, поехал в Москву в оружейный магазин, как помню, на Неглинной улице. На его кафедре есть лаборатория ихтиологических наблюдений по Камскому бассейну рек. В день моего сорокалетия мне подарили ИЖ-54. Заняв указанное место, я, как смог, замаскировался и стал ждать начала перелета уток. Но приходилось считаться с суровой реальностью. Я. Т.: Михаил Тимофеевич, а в каком охотничьем обществе Вы состоите сейчас и как давно? Постепенно и здесь мои результаты сравнялись с результатами бывалых охотников. А в зимнее время прямо из окна дачи вижу десяток рыбаков-подледников, склонившихся над лунками. К ним я и примкнул. М. К.: Вообще-то я не любитель хвастать трофеями, живописать свои охотничьи удачи. Но и рыбалка — дело интересное. Побывав на заячьей охоте, я еще сильнее убедился в преимуществах ружей с кучным и дальним боем. Он стрелял из своего надувного шалаша, расположенного в сужающейся части старицы. Очень скоро наловчился брать утку на взлете с первого выстрела, благо птицы было видимо-невидимо. Обедали не спеша, с рассказами и прибаутками. Наиболее удачлив был Кудинов. До этого я состоял в городском обществе. Нам доводилось тащить за веревку длиннющий невод, в котором оказывалось порой до двух центнеров рыбы. Хотя бы потому, что наш экспериментальный цех изготавливал опытные образцы охотничьих карабинов от 5,6 до 9 мм калибра и кроме лабораторных испытаний практиковалось их опробование в натуре — на охоте.